Когда я, выпускник Новосибирского государственного педагогического университета, в 2002 году решил поставить спектакль «Дневник ангела», мои университетские педагоги в один голос советовали: «Иди в бывший кинотеатр «Заря» и найди там отца Николая». Так Господь привёл меня к игумену Владимиру (Соколову).
Как рассказать о нем? О таких говорят «дети войны». Рождённый в сталинском тридцать четвертом, когда новомученики уже шли ко Христу, он заглянул в страшное лицо войны. Помнит, как бабы вязали носки солдатам на фронт, как рубили махорку и шили кисеты. Как тайно собирались по праздникам и молились, а после таких служб пели хором колокольный звон. У него бывает только два состояния: полёт и умирание. И если батюшка не умирает, преодолевая телесную немощь, то он летит. Всегда. Он Соколов, и в молитве он стремителен и высок как птица, у многих из нас не хватает сил лететь вслед за ним. Взять хотя бы ежедневные молебны у поклонного креста на Большевистской – сколько водителей, соучастников, молитвенников не выдерживали этот режим – в 4.30 уже нужно быть там, – а он не просто выдерживает, он этим дышит, окрыляется, и всех нас вовлекает в полёт этой молитвы. С чего начинается жизнь огромного города? Она начинается в том числе и с молитвы игумена Владимира.
Николай Викторович Соколов ещё в семидесятых работал мастером производственного обучения «на тройке», в исправительной колонии № 3. И когда уже священником в 1994 году был поставлен восстанавливать приход во имя Михаила Архангела, помимо священнического служения трудился строителем, сантехником, электриком. Он всегда спешит к человеку в трудной ситуации. Разве можно себе представить, что он, технарь, полностью излечит колонию от туберкулёза, да не просто излечит, а ещё и воцерковит. В эти годы, когда не хватало медикаментов, он смог провести на территорию целый КАМАЗ лекарственных трав (собирал их, кстати, сам с внуками), делал сборы и давал осуждённым с непременным условием выучить «Отче наш». И всё. Как-то прибежал к нему ликующий главный врач учреждения и никак не мог поверить в то, что на территории не осталось туберкулёзных больных. Потом, говорят, даже защитил диссертацию на этом материале.
Тогда, в девяностых, батюшке помогали освободившиеся из колоний его воспитанники, многие из них стали его сподвижниками, «птенцами гнезда Соколова» и сегодня уже сами идут туда, в монастыри особого режима, идут показать радость православной веры, донести до упавших людей весть о том, что еще не всё потеряно, что есть живой Христос.
В 1997 году к отцу Николаю явилась кандидат искусствоведения, музыковед-кампанолог Лариса Дмитриевна Благовещенская. «Грустная пришла, – вспоминает он, – столько наработано за тридцать лет, столько по крупицам ею собрано знаний об утраченном колокольном искусстве, и никому эти знания оказались не нужны…» Так горестно она делилась своей болью. «Я аж подпрыгнул! – вспоминает батюшка. – Школу! Надо открывать школу звонарей!» И открыли. Теперь школа – Сибирский центр колокольного искусства, ведущий научную, исследовательскую, педагогическую, просветительскую, издательскую, техническую деятельность. И здесь сподвижники, и здесь те же птенчики.
Лицом к лицу лица не увидать, большое, действительно, видится на расстоянии. И когда к нам приезжают наши братья и сёстры звонари из Москвы, вы видим, как после встреч с отцом Владимиром меняются их глаза, как одухотворяются лица. «В Москве таких батюшек найти трудно» – вот что мы слышим чаще всего. Всю свою жизнь он являет собой пример любви к ближнему и любви ко Христу. Пример духовного труда, молитвы, радости и ответственности, пример проникновения в глубину, пример самого высокого полета.
Алексей Талашкин